Эксплуатация оборудования газификации

«К этому моменту стало ясно, что и советская экономическая модель ни к чему не ведет, и перестроечные реформы ничего не решают, а в итоге все идет к какому-то развалу, поэтому необходимо переходить на рыночные основы ведения хозяйствования. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца»,

— полагает руководитель лаборатории исследования проблем инфляции и экономического роста Экспертного института НИУ ВШЭ Владимир Бессонов.

Государственное имущество было поделено на несколько групп: заводы и малые предприятия, подлежащие незамедлительной и обязательной приватизации; объекты, которые подвергались приватизации по решению правительства и предприятия, ваучерная приватизация которых была запрещена. Всего имущество страны, которое предполагалось передать в частные руки, оценили в 1 трлн 400 млрд рублей. На эту сумму предприятия выпустили акции, на которые до конца 1993 года предстояло обменять ваучеры (приватизационные чеки, то есть ценные бумаги особого типа).

Приватизация должна была построить рыночную экономику в России «в несколько ударных лет, выполнив ту норму выработки, на которую у остального мира ушли столетия», заявил Анатолий Чубайс, тогда вице-премьер, в эфире телевизионной программы «Подробности» в 1994 году. Такие же радужные ожидания нации внушал и президент Борис Ельцин.

Глава государства заявил, что «чек — это своего рода билет в свободную экономику для каждого из нас».

Россияне могли приобрести ваучеры номинальной стоимостью в 10 000 рублей за символическую сумму в 25 рублей. Правда, заявленный номинал ваучера никакого значения не имел – его ценность напрямую зависела от места и объекта приватизации. Например, в различных регионах страны в обмен на ваучер можно было получить от 50 до 2 тысяч акций «Газпрома», что в пересчете на реальные деньги в 2008 году составляло от 17 тысяч до 700 тысяч рублей соответственно.

Однако недавние советские граждане, которые еще несколько лет назад планировали строить коммунизм, не имели ни малейшего представления об инструментах рыночной экономики. Поэтому и распорядиться своими ваучерами с умом смогли лишь немногие россияне, части из которых просто повезло. Остальные, не имевшие понятия, что делать с этими неожиданно свалившимися на них бумажками, становились жертвами мошенников, обещавших золотые горы, или просто избавлялись от ваучеров по смешной цене.

По оценкам около 40 миллионов человек вложили ваучеры в фирмы-однодневки, нерентабельные и массово банкротившиеся предприятия, еще 22 миллиона россиян передали их мошенническим «чековым инвестиционным фондам»

(они обменивали ваучеры на бумажки нулевой стоимости, якобы гарантируя представление интересов владельцев при покупке фондом предприятий на аукционах). Другие, количество которых не поддается подсчетам, – просто продавали ваучеры скупщикам. Были и 24 млн человек, которые просто решили оставить свои ваучеры на память и ничего не предпринимать.

«В случае ваучерной (чековой) приватизации номинальная стоимость ваучера составляла от $5 до $24. На семью из четырех-пяти человек получалось максимум до $120 – меньше месячного заработка низкоквалифицированного сотрудника.

«Отец приватизации» Анатолий Чубайс рассказывал о том, что стоимость ваучера поднимется до двух автомобилей «Волга». Кому-то удалось купить 2 тысячи акций «Газпрома», а кто-то продал ваучер за пару джинсовых штанов», — констатирует доцент ВШКУ РАНХиГС Виктор Солнцев.

В это же время, как вспоминает эксперт, проводились известные «залоговые аукционы». Там в обмен на акции государственных предприятий по непонятно откуда взявшейся, как правило существенно заниженной, цене частные коммерческие банки выдавали государству деньги, полученные неизвестно откуда. «В результате несколько олигархических групп получили в свои руки крупнейшие сырьевые и производственные предприятия страны», — отметил Солнцев в беседе с «Газетой.Ru».

Получить какую-то выгоду от приватизации не удавалось даже людям, являвшимися специалистами в области экономики.

«Я была ограблена как все, сбережения обесценились, ваучеры продала, муж вложил в свой институт, получил больше, когда их выкупали для перепрофилирования серьезного института и опытного предприятия в офисный центр. Только сестра мужа немного выиграла: вложила в акции «Газпрома». Сейчас получает проценты, но немного»,

— вспоминает кандидат экономических наук, доцент МГУ Елена Калмычкова.

По ее словам, неподготовленность приватизации была видна сразу же – ведь в СССР не была распространена рыночная оценка активов, только балансовая стоимость, не имевшая ничего общего с реальностью. «И как можно было прогнозировать доходность предприятий, которые никогда не выходили на свободный мировой рынок? Как можно было совмещать такую неопределенность с мгновенным открытием внутреннего рынка?» — интересуется она. Калмычкова полагает, что приватизация стала приговором для всех отраслей экономики и промышленности, кроме добывающей, которая успела проявить себя на внешнем рынке и имела хотя бы какую-то альтернативную валютную оценку.

Большинство россиян, зарубежных и российских экспертов поразительно единодушны при оценке результатов приватизации в России – по их мнению, передача собственности из государственных в частные руки была организована в большой спешке и крайне неэффективно.

«Без сомнения, начать приватизацию было необходимо. Однако все было сделано крайне плохо, неуклюже, и что самое главное – несправедливо и неэффективно.

Я считаю, что необходимо было приватизировать примерно треть экономики – пищевую промышленность, сферу услуг, рестораны и прочие легкие отрасли, ориентированные на средний или мелкий бизнес», — поделился с «Газетой.Ru» мнением доктор экономических наук, заведующий лабораторией структурных исследований ИПЭИ РАНХиГС Алексей Ведев.

По его мнению, ключевые секторы экономики (сырьевой, черную и цветную металлургию) необходимо было приватизировать постепенно и совершенно иначе – через биржу, с миноритарными акционерами и соблюдением их прав. Возможно, целесообразно было привлечение иностранных инвестиций, которые помимо денег приносят еще и корпоративное управление, полагает эксперт.

«А в результате получилось, что в бедной, нищей стране, у жителей которой сгорели все сбережения в 1991-1992 гг., объявили какую-то чековую приватизацию. Внутренних ресурсов для этого не было – что-то приобрести себе могли позволить либо подпольные цеховики, либо люди, находившиеся близко к этим активам. В итоге именно они все и получили. О какой приватизации может идти речь, если зарплата у большинства граждан составляла 150-180 рублей? Ее еще издевательски называли народной, но это просто смешно», — сетует Ведев.

Всего за 1992—1994 годы было приватизировано более 130 тысяч небольших предприятий.

Первым этапом стала так называемая «малая приватизация», в ходе которой с аукционов были проданы небольшие предприятия бытового обслуживания – свыше 85 тысяч магазинов, ресторанов, кафе, предприятий службы быта и так далее.

Все крупные и средние предприятия, в отличие от малых, не распродавались целиком, а были превращены в открытые акционерные общества. Акции частично передавались их работникам, а частично могли быть выкуплены за деньги или приватизационные чеки. Оборонные предприятия оставались в государственной собственности. По итогам приватизации российская казна обогатилась всего на 0,04 млрд рублей.

Борис Ельцин в своей книге «Президентский марафон» писал: «Говорят, что наша собственность была при продаже недооценена. Мол, продали ее за бесценок. Да, абсолютно правильно. Продали за бесценок, относительный, конечно, — за сотни миллионов долларов. Но больше никто не давал. Именно столько, сколько смогли заплатить российские бизнесмены, столько и стоило на тот момент данное предприятие. Не больше и не меньше».

Приватизация была нужна, чтобы дать советским предприятиям эффективных собственников, которые были бы заинтересованы в их развитии и приумножении собственных богатств. Однако на практике чековая приватизация только замедлила этот процесс за счет изначального распыления долей собственности по принципу «всем сестрам по серьгам».

«Размажем кашу по тарелке тем слоем, которым получится, и каждому достанется кусочек», — примерно такой был подход. При таком «размазывании каши» получалось, что не все владельцы способны распорядиться своей собственностью. Необходим был длительный период консолидации этой собственности, чтобы она все же попала в руки людей, которые хотят и могут эффективно чем-то руководить», — поясняет Владимир Бессонов.

Однако, несмотря на все минусы и просчеты, допущенные в процессе приватизации, эксперт считает недопустимым пересмотр ее результатов и даже обсуждение самой возможности такого повторного перераспределения собственности.

«Ставить вопрос о перераспределении собственности на том основании, что она была получена нечестно, неправильно и несправедливо, с моей точки зрения, нельзя, это плохо и не мудро. Это несправедливо, но если эту несправедливость устранять какими-то кажущимися очевидными мерами, это приведет к плачевным последствиям для всех», — убежден Владимир Бессонов. Потому что никто не станет инвестировать в свое предприятие, если его в любой момент могут отобрать.

Название: Газета.Ru (Gazeta.Ru)